Мир из первоэлементнов

1. Становление мира из первоэлементов: огня, воды, воздуха, земля, эфира (свет). Сначала фигура сидящей индийской танцовщицы  на черном фоне. Из маленького огонька как от свечки разгорается пламя и бушует как огонь вулкана. Потом внизу кадра из-под него начинает течь вода и простор воды, текущей и колышущейся, расширяется. Начинается движение камеры. Она достигает земли и долго над ней движется над обрывом, ловит порыв ветра. Это видно по колышущимся растениям (ШУМ ВЕТРА В ДЕРЕВЬЯХ  НА КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ЗАГЛУШАЕТ МУЗЫКУ). Потом экран заполняет только небо с облаками и, наконец, все заливает свет солнца. У каждой из стихий первоэлементов свой преобладающий цвет.  

Эпизод кончается опять черным фоном с мерцающим светом. На фоне темноты человек, чьё тело состоит как бы из земли, (основная характеристика – цвет) под которой видны мерцающие потоки вод,  текущие как кровь по жилам. Внутри его горит огонь, в области лёгких – плывут облака, из глаз виден свет.

Человек распадается в пространство, из которого появляется светлый мир природы и людей.  

Откуда возникло это мироздание? Боги появились после сотворения его. Но кто же знает, изчего оно возникло? Создал ли кто его, или нет?  Тогда не было ни сущего, ни не-сущего.   Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним.  Что в движении было? Где? Под чьим покровом?  Чем были воды непроницаемые, глубокие?  Тогда не было ни смерти, ни бессмертия. Не было различия между ночью и днем.  Без дуновения само собой дышало Единое,  и ничего кроме него не было.  Вначале тьма была сокрыта тьмою. Все это было неразличимо, текуче. От Великого тепла зародилось Единое,  Покрытое пустотою.   И началось тогда с желания – оно   было первым семенем мысли.   Связку сущего и не-сущего.  Отыскали, восприемля в сердце, прозорливые мудрецы.   Из Ничего возникло сущее. Затем возникло пространство мира. Оно возникло из прародительницы. Земля возникла из прародительницы. Из Земли возникло пространство мира. Из бесконечности возник бог из бога бесконечность. Когда о боги, вы стояли, крепко держась, друг за друга в изначальном море, от вас, как от  пляшущих поднялась густая пыль, когда, о боги, вы, изнуряя себя, приумножали миры, вынесли вы скрытое в море Солнце.  Поистине Брахманом был вначале этот мир. Он создал из себя богов. Создав богов, он дал им подняться в миры: в этот мир – огню, в воздушное пространство – ветру, в небо – солнцу...  Поистине смертными были боги вначале, когда же они достигли этих миров благодаря Брахману, они стали  бессмертными.   

Един Огонь, многократно возжигаемый   Едино Солнце, всепроникающее.   Едина Заря, все освещающая.   Едино все, что стало всем этим.

Я хочу, чтобы было совершено для вас жертвоприношение. Хочу совершить для тебя это жертвоприношение. Пусть я поистине стану всем этим. Да будет так! Он стал водою, стал землею, стал ветром, небом и огнем. (Все возникает из него, все завершается в нем).Взошел светлый лик богов, глаз Митры Варуны и Агни.   Заполнил небо и землю и воздушное пространство   Солнце душа движущегося и неподвижного   Солнце идет следом за сияющей богиней Зарей, как жених за невестой, когда люди, почитающие богов берут на себя бремя забот, идя навстречу счастью, для счастья.   Пусть боги при восходе солнца оберегают нас от бедствия и от позора

2. Кадр высветляется. Война: из белого цвета, сверху. Человек с оружием на улице с полуразрушенными домами. Взрыв снаряда или бомбы. Человек на земле (замедленная съёмка)   Обратное ускорение пленки. Как в воронку улетает становление мира (улавливается цветовая доминанта каждого первоэлемента).

Кончается белым цветом, потом  чернота, снова наплыв белого (цвет меняется в ритме качающегося маятника). Как засвеченное изображение – человек на земле, поворот корабля (с повторением), разворот дискобола (без броска, 2 раза, замедленно) Повторы сняты другой камерой. 

Слабый, теряющийся голос: Жизнь, как на ускоренной кинопленке полетела назад... 

 У Бога есть 1000 лет, как один день и один день как 1000 лет 

Ребенок-аутист катает руки по столу, вращая плечевые суставы, не реагирует на вопросы взрослого. Фон становится темным коричневого оттенка с красноватыми язычками огня. Другой ребенок пытается взять предмет и манипулировать им плохо действующей рукой, и подняться на стул, наступая на скамейку, а потом на стул плохо действующей ногой. Кадр все время как бы обрывается и потом повторяется снова. Когда мальчик поднялся – стоп-кадр его стоящего на стуле.  Фон заливает красный цвет. Танцующая шеренга (ирландский танец), весь экран заполнен танцем, ритмом и топотом ног.  

Доски ходят ходуном. Опять танцоры на весь экран: ноги в полный рост, по пояс, лица. Перемежаются с кадрами, где ребенок пытается танцевать. Его неумелое движение усиливается ДИССОНАНСТНЫМ ЗВУКОМ В ТАКТ МУЗЫКЕ

Музыкальное занятие Бороздина появляется неожиданно, сразу прерывая танец (фон красный с язычками огня) Повторяются движения танцующего ребенка, потом ребенок поет   

Пустой кадр заполняется цветом воды

Девочка говорит (фон цвета воды) сначала без звука, потом с трудом. Стоп-кадр, потом Стихотворение 

(Далее короткие эпизоды: постепенно на втором плане появляется воронка становления с доминирующими цветами, которая как бы выплескивает все это).

Ребенок поднимает голову от рисунка. Девочка делает сальто. Ребенок танцует (музыкальное занятие). Танцуют детсадовские дети. Танцует ансамбль русского народного танца. Дискобол бросает диск. Летит копьё. Бегут спортсмены. Ревут и беснуются трибуны, приветствуя спортсменов. Парад спортсменов сменяется советской демонстрацией. Сверху видно поле, заполненное всадниками. Рок-концерт на стадионе сменяется Парадом американских девушек.

Марш фашистов. Кадры войны. Горит деревня (очень коротко).

Поистине тот, кто добивается счастья, действует. Этот слух создал действие. Оно обрело четкий облик и стало дыханием, его сплетением, телом (состоящим из пищи)! теплым и живым! Поистине несовершенно действие без дыхания. Точно также несовершенно дыхание без действия

И вдруг все обрывается. Ныряльщик прыгает в воду. Стоп-кадр на полете вниз, Появляется фон воронки. 

Начинается движение полета вниз. Ныряльщик достигает воды и

Весь этот мир – это, ты, Шветатеку.
Это ты, Шветатеку, -  его плоть, его кровь.
Это ты, Шветатеку, - его истина его жизнь.
Это ты, Шветатеку – его сущность, его душа.

Весь этот мир – это ты, дорогой мой.
Если, дорогой мой, ударить по корням это дерево, то из нег живого потечет сок.
Если ударить по середине, то из него, живого, потечет сок.
Если ударить по вершине, то из него, живого, потечет сок.

Если жизнь оставит его, дерево засохнет.
Знай же , дорогой мой, будучи оставлено жизнью, оно поистине умирает.
Но не умирает жизнь.
Весь этот мир – это истина, это атман – это ты, Шветатеку.

3. Кадр высветляется, на нем появляются тикающие часы со стрелками, но без циферблата. На них смотрит ребенок.

Ребенок смотрит. В какой-то момент камера начинает отъезжать от лица. Ребенок на среднем плане во весь рост. Появляются  часы. Фон – темно-голубой по экрану проплывает туман то, скрывая, то открывая часы.Из тумана быстро появляется античная статуя Эрота (подросток с натянутым луком), Проплывая в небе между его клочьями. В момент когда стрелок виден отчетливо, он пускает стрелу, которая в полете превращается в молнию.

Статуя Зевса с молнией в руке. Она сверкает в его руках.

Снова небо, в тумане появляется орел и медленно летит по небу, приближаясь, и, наконец, садится на плечо (?) Зевсу и каменеет. За статуей Зевса проявляется статуя Афродиты, мимо них проплывает статуя Эрота, меньшая по размеру, когда она оказывается в центре этой скульптурной группы, она застывает (на словах о красоте) в центре экрана вспыхивает свет, медленно разгораясь, он заполняет экран.

Камера отъезжает. Свет оказывается солнцем в небе. На его фоне медленно вращается статуя Эрота, натягивающего тетиву на лук.

Надоест тебе твое тело, надоест чувство и надоест восприятие, надоест различие и надоест сознание. Иссякание есть рождение. Аскеза завершена. Труд выполнен, Мир уже не здешний

Вначале существовал лишь вечный безграничный темный хаос.

Из хаоса – источника жизни родилась могучая сила. Все оживляющая Любовь – Эрос.   

Луку имя жизнь, а дело его  - смерть.  

Всем правит молния.

Кронос оскопил Урана, и тогда небо отделилось от земли. Кровь Урана попала в море. Образовалась пена, из которой родилась Афродита.

Что такое эта Афродита? Эта Афродита небесная происходящая от Кроноса, а он есть ум,  оказывается божественной душой, истекающей в своей чистоте от него чистого. По природе соей отделенной от материи, он не спускается вниз. И вот она, следуя за Кроносом, или если угодно за Ураном – отцом Кроноса, сблизилась с ним, возымев любовь, породила Эроса – имя его Красота. Бог ли он, или гений, или некий аффект души и демон? Эрос высшей души, ею и из нее рожденный, ее спутник, созерцающий и сам пребывающий в высоте высшей душе

Всецелая душа имеет всецелого Эроса, и все частные души и каждая в отдельности имеют своего  собственного. Во всецелом существует много Афродит, возникших в нем в виде Гениев.

Эрос становится многим и по собственному произволу повсеместно проявляется, получая облик.

Афродита  - душа, Эрос – энергия души, устремленной к благу  Гений – это след от каждой души, когда она возникает в космосе. Он рожден от Бедности и Богатства сына мысли Зевса, в день рождения Афродиты.

Разум, возникший в неопределенном стремлении и смутном состоянии, создал то, что возникло ущербным, и стремиться из-за присущей ему нужды и никогда не наполнится, покамест будет содержать в себе природу неопределенности, пока стремиться к чему-нибудь из частичных благ как к благу.  

Этот бог – есть великий вождь. В нем есть великий ум – царский ум и царская душа – его дочь Афродита, из него и с ним происшедшая. Водительское начало соответствует уму  и относится к причине. Зевс соответствует уму и полагается в сфере причин. Он сияет смыслом, и его убранство от самого ума, идущее к душе. Разум, появившийся в душе от ума, влился в его сад.

Чем же может быть сад Зевса, как ни его изваянным образом и отсветом. Космос образ этого ума.   

Единое является принципом сущего. При переходе во многое, единое не перестает быть единым. Полагая что-то единым, мы в то же время называем и определяем его многими именами, считая множественным. 

Тем, что  Единое везде, этим и дано уже множество, или лучше сказать  - все. 

Когда мы мысленно определяем, ограничиваем образы и виды, тогда  это Все возникает как различное 

Ум причина всего, царь неба и земли порождает образы и виды. 

Лицо мальчика, смотрящего в небо.

Длинная сцена (неподвижный средний план). Взрослые с детьми собираются на праздник (гардероб или фойе театра, или школа Бороздина выпускной вечер).

Появляется, близко снятая статуя Эрота на дельфине с пальцем, прижатым к губам. Она медленно разворачивается к зрителям и застывает. Игра света на лице делает ее как бы живой.

Снова нарядная, суетящаяся, прибывающая толпа.

Сценки в фойе  (без акцентирования звука или вида). (Возможно, детали сценки ограничивать рамкой – прямоугольной или круглой) о внешнем виде: поправляют волосы, одежду, надевают туфли. В том числе и уже известный нам мальчик.

Сцена с ярко освещенным красным занавесом. Занавес закрытЗанавес раздвигается. В ярком праздничном свете – статуя Зевса. Он снят с уровня торса.

Камера  немного отодвигается, потом приближается, поднимаясь до уровня груди – как будто дышит – давая возможность рассмотреть детали. Свет так играет на его лице, что, кажется, что статуя живая и смотрит.

Камера отъезжает от Зевса, и видно, что он находится на сцене, в искусственном саду французского типа, возвышаясь над ним.

Камера скользит вдоль геометрического узора из бутафорских насаждений. Близко видны. Когда объектив поворачивается к земле, вдруг меняется масштаб пространства. Под  растениями сидят люди на скамейках, бегают дети, собаки, птицы. Камера панарамирует, раздвигая масштаб пространства.  Яркое освещение сверху делает фигурки рельефно-объёмными. Они выглядят, как снятое с большой высоты, но настолько рельефно, что кажется игрушечным. Это оказывается реальным пейзажем перед театром или перед школой Бороздина.

Кадр высветляет медленная вспышка как от фотоаппарата. Идут стоп-кадры в фойе, которые были ограничены рамкой. Они разворачиваются как из рулона (фактура изображения напр. акварельная). Последний кадр: камера фиксирует внимание на дереве. Слышен сильный порыв ветра. Кадр оживает. Дерево становится настоящим и  шумит листвой. Камера отъезжает. Мы на уроке, дерево за окном. Ребенок выполняет указания преподавателя

Кадр преобразуется в  полиэкран: на идущем изображении появляются кадры других уроков, в т.ч. – из 1 части: (на соответствующих словах)  – разворачивающийся в танце ряд, говорящая девочка и виды природы из 1-ой части, а также часы с проявляющимся циферблатом. Эти кадры  заключены в рамки.  При этом кадр, на фоне которого они появились, превращается в изображение звездного неба. Ограниченные рамками кадры уплывают вглубь неба. Последний – мальчик, смотрящий вверх - становится стоп-кадром, затем – рисунком. Камера въезжает в него, наезжает на какую-нибудь деталь. Эта деталь оказывается новой картиной.  Далее движение наездом, которое из детали наличного изображения образует  новое, идет непрерывно. Среди этих картин много уже виденных кадров. Наконец, снова появляется мальчик. Наезд на его глаза. В этих глазах – два Эрота  вращаются на фоне двух солнц. Наезд на облачко между ними. Оно оказывается знакомой парой Зевс и Афродита. Наезд на рисованного Зевса. Он превращается в скульптурное изображение как  вначале. Долгий кадр.  Лицо куклы, долго. Камера отъезжает, видно, что кукла в руках девочки, которая рассматривает ее. Лицо девочки. Долго. Девочка обнимает и целует куклу. Камера отъезжает – из крупного – средний план. Видно, что девочка стоит на сцене, где игрушечная мебель расставлена так, что повторяет геометрический узор сада Зевса. Девочка ведет куклу за руку, сажает за стол, кормит и т.д. На сцене есть и другие дети, которые с куклами, машинами и кубиками разыгрывают известные им сцены жизни.  Дети здоровые. Кадр превращается в полиэкран. На фоне играющих детей возникают кадры уроков в рамках знакомой конфигурации. Ребенок бессмысленно волочит игрушку по полу. Другой бьет машиной об пол. Третий все время звонит маме по игрушечному телефону. При этом сам он только поднимает трубку. В маленьких экранах сцены застывают, становясь стоп-кадрами, в которых камера укрупняет фигуры детей, делая их портретами (по очереди) и панарамирует по ним. Один стоит, другой сидит и лицо.

Три экранчика уплывают вглубь кадра. Остается большой экран – где здоровые дети, который тоже становится стоп-кадром.Мы видим крупным планом девочку с куклой в руках, которую она укачивает. Укрупняется наездом кукла и склоненное над ней лицо девочки. Девочка склоняется над игрушечной кроваткой с куклой. Такое же укрупнение наездом камеры. Все очень медленноЭтот кадр сменяется живыми наблюдающими глазами.Ребенок бьет по мячу. Через затемнение. Две девочки катают мяч. Через затемнение Ребенок стучит по клавишам. Через затемнение  Сменяется уроком рисования, в основном видны работающих руки. Этапы работы сменяют друг друга наплывами.  “Гараж” Ребенок смотрит на свою работу, держа ее в руках, и несет матери и протягивает ей.

Другой - играет гамму (3 раза)

Кадр с уроком уменьшается и оказывается в рамке на фоне другого кадра. Затем он уходит вглубь. На большом экране здоровые дети, распределяя между собой роли, играют в дочки-матери. При этом их усадьба, построенная из стульев, подушек ящиков и досок, геометрически повторяет рисунок сада Зевса. Дети играют. Стоп-кадры с укрупнением. 

Мудрость богов и блаженных выражается не в суждениях, а в прекрасных образах и видах.

Как можно говорить о мире, не увидев его образов и видов.

Бог изобрел и даровал нам зрение, чтобы мы, наблюдая круговращения ума в небе, извлекали пользу для круговращения нашего мышления, которые сродни тем небесным. Голос и слух дарованы богами с той же целью. Мы должны, подражая безупречным круговращениям бога, упорядочить непостоянные круговращения внутри нас. Ради этой цели устроена речь. Из тех же рук, с той же целью мы получили ритм. 

Откуда воссияла эта красота? Ни есть ли она вид
Зевс, старейший из богов, первым
отправляется к созерцанию этого космоса. За ним следуют души, способные это видеть.
За ним следуют  души, способные это видеть
Возникшее есть мое виденье в моем безмолвии
Чем бы душа ни овладела, она всегда привносит в это жизнь 

Живое возникает из мертвого, мертвое – из живого

Душа созидает жизнь и все другое, что жизни от себя не имеет, и эта жизнь такова, какой и сама она живет.

Однако, необходимо, чтобы образ возникал из ума.

Ум – в душе, душа – в теле. Ум отдельно от души не живет и без души, пожалуй, никогда не возник бы.

И тела созидаются таковыми также уже душой. Она госпожа и повелительница тела.

Делает прекрасным то, к чему прикасается.

И над чем владычествует, насколько последнее может это воспринять. 

Как же, творя, можно участвовать в некоем созерцании. А так, что смысл, хотя бы и связанный с деятельностью и направляющий ее, не есть еще сама деятельность. Но если он не деятельность, а именно смысл, - то он – созерцание. И сам он возникает из созерцания. Смысл же предшествующий ему то оказывается душой, то природою, Смысл есть продукт созерцания и чего-то созерцающего. Творчество результат пребывающего созерцания.  Акты созерцания творят созерцательную данность в силу высших смыслов себя самих созерцающих Все истинно-сущее возникает из созерцания, и порождения, исходящие от созерцания имеют цель осуществление лика. Все, будучи порождением творящего, есть созерцательные данности и лики. Они есть живущее и жизнь. 

Люди, когда ослабевают в отношении созерцания, создают практическую деятельность, эту тень созерцания и смысла. Поскольку им недостаточна данность созерцания по слабости души, они, не будучи в состоянии достаточно воспользоваться виденьем и им не наполняясь, а стремясь увидеть, бросаются к практическому созиданию того, чего они не способны увидеть умом.

 И когда они начинают творить, то они сами хотят это видеть, и другим дать возможность созерцать и ощущать, всякий раз как намеренье у них насколько возможно становится действием.

Серьезный ум оформлен через смысл и являет другому то, что у него самого. Он есть виденье самого себя. 

Необходимо, чтобы смысл был не вне, но чтобы пребывал в единении с душой научающегося, покамест последний не найдет его своим собственным.

Когда созерцание восходит от природы к душе и от последней к уму,  и когда созерцания все больше и больше сродняются и единятся с  созерцающими,   и в серьезной душе познанное идет к отождествлению с субъектом, как спешащее к уму, то  оба они уже одно, как по сущности, так и по тождеству бытия. Оба они стали поистине одним. Созерцание и созерцательная данность есть живущее и жизнь. Всякая жизнь данного рода есть мышление. 

Маска, как будто поднятая снизу кадра заслоняет весь экран. Сбоку от маски появляется лицо, по-шутовски загримированное, потом - с другого боку. Маска и лицо смотрят друг на друга. Камера отодвигается на сцене пять актеров в масках. Они разыгрывают пантомим: две женщины привели к судье ребенка. Каждая утверждает, что она мать…

При этом судья сидит на кресле как у Зевса. Затем актеры меняются масками и повторяют интермедию. Все в быстром темпе, гротескно.

Уже знакомый зал взрывается аплодисментами. Овации, крики “Браво”. 

Если кто-нибудь из нас не в состоянии созерцать самого себя, он выносит во вне предмет своего виденья, тем самым выносит вовне для созерцания. И видит себя как образ божий.

Он вспоминает самого себя, пока он другой. Обратившись же вовнутрь, он обладает всем. И отбросив назад чувственное восприятие, он, в следствии страха перед бытием в качестве другого, оказывается там единым. 

Лицо одного из зрителей во весь экран.

Три изображения, сужающиеся к низу (повторяют конфигурацию маски): девочка с куклой, мальчик с игрушечным рулем (например, – из второй игры), маска актера отпадают в сторону, обнаруживая друг друга. За последней – опять лицо зрителя (во весь экран), но развернутое лицом к залу.

Опять зал.

Взлетающий и летящий орел (наплывом) 

То, что душа выразила, она уже не выражает, обучаясь пониманию того, что имеет. В сфере действия она приспосабливает то, что имеет к внешнему. 

Итак, телесным, а потому видимым и осязаемым предстояло быть миру.

Мы прекрасны, когда познаем  себя и безобразны, когда этого знания не имеем. 

Преподаватель входит в класс с разбросанными игрушками. За ним –ребенок (сцена начинается в коридоре). Учитель начинает собирать игрушки, рассаживать и расставлять их по местам. Ребенок начинает помогать, останавливается, смотрит на сидящих кукол.

Панорама по игрушкам. 

Руки ребенка, который держит в руках игрушки (два верблюда и лошадь). Он щупает их, потом нюхает (это другой мальчик), ставит перед собой на стол. Кладет на стол голову, перебирая вытянутыми рукам игрушки, не отвечая на вопросы преподавателя о предметах, на которые он смотрит. Фигурки на краю стола размыты светом, там они появляются среди барханов и медленно движутся на горизонте. Верблюд ступает, и под его ногами сыплется и течет песок. 

Ребенок поднимает голову и отвечает на вопросы  (общий план комнаты). Далее разговор с учителем приглушен.  

Орел  летит низко над землей и садится. Ветер срывает песок с барханов (наплывом). Песчаная буря затемняет экран.  

Подражания свойственны нам по природе не меньше чем гармония и ритм. Первые познания получают путем подражания, и результаты подражания всем доставляют удовольствие.

Эти вещи ты можешь ощупать или увидеть, или ощутить с помощью какого-нибудь из чувств, а неизменные сущности можно постигнуть только при помощи размышления они.

Они безвидны и незримы.

Надо приписать вещам одно свойство: постоянно быть ощущаемыми.

Людям и животным от природы присуще с самого рождения получать впечатления, которые через тела передаются душе. А вот размышления о сущности появляются с трудом, после многих стараний и учения. Не мыслимо уму быть связанным с телом. Ведь в таком случае он оказался бы каким-нибудь органом чувственного восприятия. Ум то, чем душа мыслит.  

Тело родилось видимым, душа – невидимой, и как причастная рассуждению и гармонии, она сама совершеннее всего рожденного. При всяком соприкосновении с вещью она всем своим существом приходит в движение и выражает в слове чему данная вещ тождественна.

Слово изрекает о том, что ощутимо.

Кто увидел прекрасное в телах, должен не останавливаться на этом, но должен быть в осознании, что это только образы и тени. Если кто бежит за ними в желании овладеть ими как истинными, тот как Нарцисс исчезает из виду, погрузившись в глубину потока.

Подобным же образом держащиеся за прекрасные тела и не отбрасывающие их, должны уже не телом, а душой должны погрузиться в безрадостные для ума глубины, пребывая там слепыми. 

Через затемнение и тишину короткий эпизод. Мальчик считает один и тот же предмет, умножая его количество, не в силах отвлечься от него и увидеть другие. Через затемнение и тишину. Мальчик не отпускает из руки мячик, не делая, что ему говорят.

Песчаная буря затемняет экран.

Эпизод с Петей, где он не может распознать предметы, увлеченный движущимся объектом. Сначала эпизод идет, как снят, потом – без звука (отдельные его кадры),  

и наконец – по кадрам. Тоже в тишине, при тихом вое ветра    

Сыплется песок. 

Душа может как нисходить до ощущении, так и возвышаться до ума.

Душа пользуется телом, исследуя что-либо с помощью какого-нибудь чувства. Тело влечет ее к вещам, непрерывно изменяющимся, и от соприкосновения с ними душа постоянно сбивается с пути, испытывает замешательство, теряет равновесие точно пьяная. Она всякий раз обманывается по вине тела.

И вот я думал со страхом, как бы мне не ослепнуть душою, рассматривая вещи глазами, и пытаясь коснуться их при помощи того или иного из чувств. Я решил, что надо прибегнуть к отвлеченным понятиям и в них рассматривать истину бытия. Хотя уподобление, которым я при этом пользуюсь, в чем-то, пожалуй, ущербно. Правда я не очень согласен, что тот, кто рассматривает бытие в понятиях, лучше видит его в уподоблении, чем, если видеть его в осуществлении.

Чтобы видеть, нужно утратить сознание себя, а чтобы осознать это виденье, нужно неким образом прекратить видеть. Если таким образом мы хотим видеть, осознавая виденье, нам нужно достаточным образом от него отделиться, но не настолько, чтобы уже не возвращаться к нему и не погружаться в него по нашему желанию. В этом перемежающимся движении отдаления и соединения рождается сознание. 

Петя ловит мяч. Стоп-кадр. 

Орел взлетает и быстро скрывается в кипящих облаках. Клокочущее небо: облака постоянно меняют свою форму и окраску от почти черной до белой. Среди них сверкают молнии, крутятся колеса экватора и эклиптики гремит гром, прокатываются светила и звезды  

Внутренний круг распрямляется, делится на части, которые схлопываются в планеты и солнце и разлетаются по плоскости этого круга, становясь по своим местам. Медленно крутится внешний круг неба, осыпанный звездами.

Небо становиться синим и туманным, как в первых кадрах  2-ой части.Внизу возникает панорама предрассветного мегаполиса. (Город снять так, чтобы сначала было видно, как он красив в своем регулярном протяжении дорог и улиц, чередовании зелени и асфальта, стекла и бетона. Затем эта упорядоченность становится все более механической, жесткой и угнетающей). Горят огни высотных башен. Дымят трубы. Город просыпается. Едут машины, заполняя дороги, превращаясь в сплошной поток. Гудят клаксоны на перекрестках. Вскоре изображение убыстряется, т.к. начинает складываться из кадров.

Перекресток снят с высокой точки.

Появляются часы (как вначале 2-ой части), на них смотрит мальчик. На них проявляется циферблат. Мальчик показывает родителям и объясняет жестами, что пора идти в школу.

Следующий эпизод: мальчик идет к аккуратно сложенной одежде, одевается, никому не давая прикоснуться к ней. 

Опять часы, уже на перекрестке. Рядом горит светофор.  Теперь акцент сделан на регулярном движении людей, которое мы видим с более низкой точки, чем раньше. Подземный переход в метро. Опять-таки, смонтирован с вырезанными кадрами так, что подчеркивается регулярность и закономерность движения. Снова город сверху. Мы видим быстрый бег облаков и передвижение теней на земле.  

Сверху виден футбольный стадион. Игра показана так, что эмоциональный накал купируется, а видна ее регулярность и структурность. Камера спускается ниже. Футболисты бегут в одну сторону, (эпизод прерывается) потом – в другую. Опять эпизод прерывается, и опять, снятые уже с земли, ноги бегут обратно. Болельщики встают один раз и второй раз.

Стадионные часы. Мяч летит в ворота, но сам гол не показан. Еще атака, удар.

Кадры, показывающие единоборство игроков (виртуозная игра) двумя стоп-кадрами и замедленным повтором (разные эпизоды). Дальше все замедленно и иногда без звука.

Свисток судьи. Судья бежит, показывает руками. Камера поднимается, видны близко возбужденные, смеющиеся лица болельщиков. Они кружатся, сливаются в круг. Внизу зеленеет центр поля. Вдруг на него ложится карта и он оказывается зеленым сукном игрального стола. Вокруг те же возбужденные азартом лица, но уже игроков. Звучат 2 раза реплики одного и того же диалога, но второй раз реплики произносят другие игроки в этом кругу. Третий раз он начинается, когда центр стола  закручивается, превращаясь в рулетку. Она останавливается шахматной фигурой поставленной сверх уже на доску. Камера резко поднимается вверх.        

Ты, отбросив всякую внешнюю форму, устремишься к внутренней красоте.  

Бог сотворил душу из той сущности, которая неделима и вечно тождественна и той, которая претерпевает разделение в телах (ума и материи) и создал путем смешения третий вид сущности, причастной природе тождественного и природе иного. Затем  взяв эти три начала, он слил их все в единую идею и рассекши весь образовавшийся состав по длине на две части крест-накрест наподобие буквы Х, и согнул каждую из них в круг, заставив концы сойтись в точке их пересечения. После этого он принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться по кругу, причем сделал один из них внешним, а другой – внутренним. Внешнее он нарек природой тождественного, а внутреннее – природой иного. Голос стихает.

Слово безгласно и беззвучно изрекаемое в самодвижущемся космосе, если изрекается  о том, что ощутимо, о нем по всей душе космоса возвещает круг иного. Тогда возникают мнения и убеждения. Если же напротив, оно изрекается о мыслимом предмете – о нем подаёт весть  круг тождественного, тогда необходимо осуществляют себя ум и знание. Голос стихает.

Всю новую смесь Он разделил на число душ равное числу звезд и распределил их по одной на каждую звезду. Возведя души на звезды, он явил им природу Вселенной и возвестил законы рока, и что теперь им предстоит перенестись на орудие времени и стать живыми существами. Голос стихает. Целостное законченное выражение сущности – вот состояние, в котором находится умопостигаемый мир – это состояние есть вечность.  По природе своей оно недоступно изменению. Вечность является как жизнь сущего. Время возникло вместе с небом, дабы одновременно рожденные, они распались бы одновременно, если  наступит для них распад. Время – движущийся образ этой вечности, начинается лишь за пределами ума в области Души. Душа породила его.

Душа есть не более как образ ума. Подобно тому, как слово, выговариваемое вслух, есть образ внутреннего слова души, так сама душа есть выговариваемое слово ума, или его осуществленная вовне энергия. Она есть жизнь, истекающая из него и образовавшая свою новую после него субстанцию. Насколько душа отдается созерцанию ума, настолько она обладает разумом и имеет внутри самой себя как свое достояние, все то, что и собственной деятельностью производит.

Ум, причина миропорядка и всего мироустройства, установил закон и порядок, заключающее в себе предел. Не напрасно божественный и чудесный закон “номос” получил у нас название близкое к слову ум “нус”.

Все, что присуще душе, перемещается согласно закону и распорядку судьбы. Вот каково правосудие богов. Ни один смертный не дает никаких законов, но все человечество зависит от судьбы и случая.

Зевс правит миром по закону.

Игры и законы одно и то же 

Игры наших детей должны как можно больше соответствовать законам.   

Время само не может появиться до появления измеряющей души  

Все сущее образовалось из соединения предела и беспредельного

Эта неподвижная арена, на которой разыгрываются страсти. Вечность есть играющее дитя, бросающее кости.

Все человеческие законы зависят от одного божественного. Он простирает свою власть так далеко,  насколько пожелает.

Это состояние есть вечность   

Все это виды времени, подражающие вечности и бегущие по кругу согласно законам числа.  

Сверху виден авианосец с огромной надписью на палубе  Е=МC² 

Вода льется в ведро, ребенок строго следит, чтобы ведро заполнилось до определенной отметки.

Эпизод из фильма Акрополис Фрица Ланга  - кадры работающего завода.

Стоп-кадры хозяев и рабочих.

Кадры усиления эксплуатации на производстве у станков.  

Кадры назревающего недовольства. 

Кадры нарастающего бунта и бунт + кадры революций Великой Октябрьской (в том числе восстание на броненосце «Потемкин»), французские революции (картины на фоне стрельбы и музыки) + столкновения протестующих масс с органами правопорядка.

Тон голоса меняется: сначала уверенный и торжественный, потом удивленный до паники, потом возмущенный и  презрительный. Голос становится механическим, его как бы заедает. Все громче звуки бунта Звук поломки и техногенного крушения и боя музыка и звук колокола, который один и остается.

Предел и беспредельное вместе создают число. Ум причина миропорядка и всего сущего.

Зевс правит миром по закону.

Человек это какая-то выдуманная игрушка  богов, и посуществу – это стало лучшим его назначением. Этому то и надо следовать.

Каждый мужчина и каждая женщина пусть проводят свою жизнь, играя в прекрасные игры, сменяя маски.

Миф о том, что мы куклы, способствовал бы сохранению добродетели.

Тот,  кто заботится обо всем, устроил все, имея в виду спасение и добродетель целого. Над каждой из частей поставлен правитель, ведающий мельчайшими проявлениями всех состояний и действий. Одной из таких частиц являешься ты, жалкий человек. И ты влечешься,  постоянно имея перед глазами целое, с тем, чтобы осуществилось присущее жизни целого блаженное бытие. Это возникает не ради тебя, а наоборот – ты ради него.

Правителю этому подобно игроку в шашки не остается ничего, как перемещать характер, ставший лучшим на лучшее место, а ставший худшим – на худшее, чтобы каждому достался соответствующий удел, качество которого в воле каждого из нас. Ибо каждый из нас становится таким, а не иным сообразно с предметом своих желаний и качеством  своей души. Голос стихает.

Они не видят, не слышат божественного общего закона. А если бы подчинились ему сознательно, жили бы в счастьи  всегда славить общий закон. 

3. Колокола звонят на церкви. Церковь видна целиком, туда идут люди, в том числе кто-то из знакомых детей из школы с родителями.  Недалеко стоит преподаватель.

Он говорит:

Мы входим в полумрак церкви, там идет обряд крещение младенца. Священник читает молитву. Виден обряд, потом лица людей. Они становятся стоп-кадрами. Среди этих стоп-кадров лица знакомых детей. Камера отодвигается, внутреннее пространство церкви сменяется видом земли, вращающейся в космосе. На ее фоне стоит человек.  

К нам дети ходят до начала отроческого возраста, пока в их поведении не начинают доминировать волевые функции, связанные с полаганием цели.  

Молитва, церковное пение.